Москвичам нередко приходится жаловаться на нарушение своего покоя
Любовь неугасимая ОДИНОКАЯ женщина не желала знакомиться. Но бомж, назовем его Васей, решил не отступать. Он регулярно приходил к подъезду № 5 дома № 4 в Угловом переулке Тверского района и пытался быть «насильно мил». Поскольку в прошлой жизни своей к творческой интеллигенции он не принадлежал, то его насилие выражалось не в виде цветов, сорванных на соседней клумбе, а в виде самого настоящего хлама – тряпья, пивных банок и бутылок, обрывков упаковок от разнообразной еды, добытой на соседней помойке. – Как мы его ни выдворяли из подъезда, он снова проникал в него и гадил, – рассказала редакции в своем письме одна из жительниц несчастного подъезда, назовем ее Верой Петровной. – Дело в том, что он когда-то был настоящим жильцом нашего подъезда. Но по каким-то причинам отсюда выбыл. Однако совсем покидать ареал своего прежнего обитания не захотел. Да мы бы и не возражали, если бы он, как киношный герой, вел себя достойно (мало ли у кого трудно складывается судьба!). Но ведет-то себя наш Вася невыносимо! «Невыносимость» Ромео из Углового переулка вполне натуральна. Вонь от его пребывания поднимается до последнего этажа. Когда же он на самой верхней площадке справляет нужду, то эта вонь опускается по стенам в обратном направлении. Подъезд, в котором живут не только слабонервные женщины, но и дети, пожилые и больные люди, превращается в отхожее место. Попытки инициативной группы, естественно, женщин (мужское население в подъезде отсутствует как явление) выдворить Васю из подъезда привели «божьего человека» в ярость. Он нашел себе сотоварища и начал вести себя еще более агрессивно. Затем к «паре гнедых» присоединилась «дама». Сладкая троица свила себе гнездо в подъезде и… стала мстить членам инициативной группы: хамить им у входа в дом, стучать в двери их квартир, пачкать стены. – Когда я обнаружила, что коврик у входа в мою квартиру залит какой-то маслянистой жидкостью неизвестного происхождения, терпение мое лопнуло и я начала воевать уже не с бомжами, а… с участковыми ОВД района Тверской, – рассказывала в редакции Вера Петровна. – В ответ на мои звонки приезжала дежурная группа, выдворяла бомжей из подъезда. Уезжала. Бомжи тут же водворялись на прежнее место. Злые, как черти. На меня, естественно. Ситуация «тяни-толкай» продолжалась месяца два. Пока дежурный ОВД в ответ на мой очередной призыв навести порядок и укротить непрошеных гостей не послал меня на…
Журналист? Убирайся вон! – Не называй ему свою фамилию! Не называй ему свою фамилию! – голос участкового срывался на истерику. – Он же журналист! Он пришел защищать их за деньги! Завтра в суде тебе придется отвечать за каждое твое слово! Вы свободны, гражданин (это уже ко мне. – Авт.)! Ваше присутствие здесь нежелательно! Так, с кандибобером, меня выставили из кабинета участковых ОВД района Тверской только за то, что я представился репортером «Вечерки» и попросил дежурных участковых назвать свои фамилии. Спустили по лестнице и оставили ожидать развязки этой истории на пронизывающем сквозняке в прихожей, у парадной двери. Напрасно дежурный участковый Евгений Тихомиров пытался урезонить своего перепуганного коллегу (фамилию он так и не назвал). Напрасно пытался сказать ему, что встреча с журналистом – это не страшно. Его коллега просто потерял контроль над собой. Бывает. Мы не гордые. В подъезде поторчим. Лишь бы москвичам было от этого хорошо. Трагикомедия под названием «Гони журналиста вон!» произошла в тот день, когда я с членами инициативной группы многострадального подъезда из дома в Угловом переулке пытался официально оформить их жалобу. Нет, не на какого-то дежурного ОВД, пославшего их, как говорят, «по пешеходному маршруту с сексуальным уклоном», а на все тех же настырных бомжей. Кстати, встретили нас участковые довольно приветливо, провели в свою дежурную комнату. Да вот дернула меня нечистая сила перевести приятный язык общения на официальный. Ну, ладно, было – не было.
Спасение утопающих – дело… Написали наши читательницы жалобу, зарегистрировали ее официально, получили специальный талончик с указанием, какой участковый будет помогать женщинам бороться с трио бомжуристов «Вася и Ко». И что же? – Пришел ко мне этот участковый, – рассказывает Вера Петровна. – Долго рассказывал мне о том, как трудно живется… им, участковым нашего города. Сами они, оказывается, не местные. Жилья постоянного у них нет и зарплата маленькая. «Споможить» им совершенно некому. Ну а по поводу наших проблем посоветовал с бомжами… как-нибудь договориться. Конец этой истории положил… Дед Мороз. Бомжи у многострадального подъезда № 5 дома № 4 по Угловому переулку вот уже два месяца не появляются. Прошел слух, что Ромео-Вася погиб от холода при исполнении… Верить ли этому? Подождем теплых деньков. «Божьи люди», как известно, живучи.
Вместо послесловия На этом бы и точку поставить. Вот только не дает покоя зыбкость происходящего. На мое предложение дать наглому бомжу в рожу многие мои собеседники (мужчины!) сразу откликнулись яростным, активным возражением – нельзя, а вдруг убьешь, это незаконно, тебя самого посадят!.. И так далее. Знакомый участковый отреагировал примерно так же – это незаконно, я не имею права. Я поинтересовался у Веры Петровны: не сменить ли в подъезде кодовый замок? Не столь дорогое мероприятие! Можно, отвечает, но бесполезно. В подъезде, выясняется, у бомжей живет такой же, как они, дружок. Только тихий. Он им и открывает двери. Может, предлагаю Вере Петровне и ее коллегам по инициативной группе, этого «тихого» припоить? Ну, чтоб хлебал себе это пойло и не дергался. Нет, отвечают, бомжи – коллективисты, в одиночку не пьют. Куда ни ткнешься – сплошные клоны добродетели. Все советуют «смотреть на проблему ширше, а к людям относиться мяхше». Выходит, терроризировать целый подъезд (пять этажей, 20 квартир, около сотни жильцов) можно! Остановить нахалов – нельзя. Трястись от страха и вони – можно, а убрать рассадник стресса – противозаконие, посягательство на свободу личности. Попросить правоохранительные органы о защите можно, а получить реальную помощь – нельзя. Хорошо живем, дорогие москвичи! Интересно и затейливо!
