Корреспонденту пришлось сутки бродяжничать с симферопольскими бездомными.
К хлебу у бомжей особое отношение: они бережно вытаскивают его из помоек, отряхивают от мусора и складывают в отдельный пакет. Бывает и такое, что находят на свалках исправные мобильные телефоны, пишет Республика.
"Вот люди говорят, что хлеб дорогой, а сами – в помойку его с нечистотами, – философствует бомж Василий. – А ведь даже этот кусок может спасти жизнь… Хотя нам – это только хорошо. Пусть побольше выкидывают – так и напиши".
Нередко, когда голод уже становится нестерпным, бомжи готовы съесть подвернувшуюся им собаку. "Было такое, что и по три дня ничего не ели, – рассказывает Василий. – А живот просит „Дай еды!“, болит, режет, а где покушать взять? Вообще, когда хочешь есть, то можно съесть все – это я теперь знаю. И в помойку, забыв про стыд, лезешь. Достаешь и ешь. И собаку, если поймаешь, зарежешь и съешь. Пасть ей веревкой перематываешь, чтобы не укусила, ножом по горлу, кровь спустил, освежевал… Потом костер разводили – жарили. Вкусно. Только собаку так просто не поймаешь. Ее на еду надо подманить. А где взять ту еду, когда в животе третьи сутки и куска хлеба нет?"
Вообще, среди бездомных есть свои касты. "Неприкасаемые" – это бывшие зэки. Обычные бродяги, очутившиеся на улице из-за собственного разгильдяйства и пьянки, с тюремными дел стараются не иметь. Могут во сне обворовать или наяву избить и забрать все ценное.
Еще есть "домашние" – это те, кому повезло пристроиться на стройке или на ферме и хоть временно обрести крышу над головой. В прошлом году посчастливилось Юре и Василию – они теперь живут в сарае во дворе у крестьянина в одном из сел Симферопольского района. Помогают по хозяйству, прикупили у соседей трех поросят.
"Уже такие кабаны здоровые выросли, – с блеском в глазах рассказывают бомжи-животноводы. Резать их не будем. Племя вырастим".
…Раньше бездомных подкармливала городская свалка – "Полигон‑21", куда они ездили собирать металл. Сейчас, говорят, чтобы покопаться в мусоре, нужно брать разрешение. В принципе, попытать счастья на свалке можно и сейчас – самое главное, делать это незаметно и не залезать наверх, где работают наемные рабочие. Искать под свалкой, под кучами. Здесь иногда попадается металл, в том числе цветной.
От города до свалки – около часа пути. На "78‑й" маршрутке до конечной на Каменских дачах, потом через гаражи, загаженную лесополосу – и видно огромный вал. Это и есть городская свалка.
Те бродяги, что шатаются под свалкой, бомжами себя не называют. Живут в заброшенных дачах, с забитыми рубероидом окнами.
"Есть где жить, – гордо вскидывает подбородок щуплый, с глазами навыкате, паренек Алексей. – Моих родственников эта дача. А на свалку я работать хожу. Потому что близко".
Насчет родственников бездомный врал: "к себе домой" он залезает через окно. Внутри заброшенного дачного домика – свалка тряпья. В углу черный след от костра – обжигают найденные на свалке провода. Когда изоляция сгорит, оголившийся провод можно сдать на металл.
"Нет у нас дома – я и старший брат вместе тут живем: выбрали хибару пустую, – позже, задобренный несколькими сигаретами сознается „хозяин“. – Ничего плохого никому не делаем. Иногда подрабатываем – под свалкой металл собираем, иногда работу какую-нибудь соседи дают. Огороды копаем. Зимой тяжко. Сушняк, дрова по лесу собираем, топимся, но хибара вся дырявая. Поэтому ночью по очереди спим – чтоб не замерзнуть".
Из посуды в черном углу – котелок, с прилипшим к стенкам варевом и вклеившимися в это варево ложками.
"Комбикорм с макаронами, – ловит мой взгляд бомж и тянется к кастрюле. – Туго сейчас. Деньги пробухали. Будешь?"
"Ты ж молодой, – не выдерживаю я. – Грузчиком пойди. Как так жить можно? Ради чего так жить?"
"Ради лета, – чавкает он и вытирает грязными руками в язвах распухшие губы. – Искупаться можно, спать хоть в поле. Фрукты будут, тепло будет. А работать… Я не вол, чтобы спину гнуть по расписанию…"
Именно кредо "я не вол" приводит многих или к тюрьме, или к суме. А в случае с бомжом дядей Толей – и к тому, и к другому. Хотя, возможно, некоторые бездомные действительно являются носителями того самого "гена бродяжничества", который недавно выявили европейские светила науки. Мол, есть такой в некоторых людях. И ничего таким не надо – ни крыши над головой, ни тепла, ни уюта.