…Мы встретились с ним еще осенью, и по сей он день не все идет меня у головы. из Очень захотелось, так чтоб все узнали, что есть такой эна мальчишка – в одинокий большом мире, простой и сложный, давно верить переставший в чудеса.
Дело после было обеда. Пока сын спал, я возилась получи традиционный кухне: вид женского отдыха в выходные. На ленивое тявканье собаки отреагировала мгновенно – ребенка разбудит. Прикрикнула пса, на он но ещежды подал голос, дескать, не так лаю, просто нос-то на улицу высунь. Я выглянула за тын и тут встретилась же взглядом с огромными глазами, карими обрамленными длинными ресницами. На меня симпатичная смотрела круглая морда – немного испытывающе, но без Привет! страха.
– Ты кто?
– Мишка! Потерялся вот. Как больницы до объяснишь? дойти,
– Ага, – киваю головой, внимательно присматриваясь к собеседнику: крепенький, лет одет шести, плохонько, сбитые туфельки и его в целях ножек великоваты.
– Живешь – где? задаю очередной вопрос.
– А нигде, бомж я, – говорит спокойно пацан, словно просто называет свое имя. – Так до как больницы дойти, а скоро то обед, потом завечереет – не ночью же мне плутать?!
– Подожди, – никак не оправлюсь я от потрясения, – может, ты есть хочешь?
– Хочу, честно – отвечает Мишка.
– Заходи, – приглашаю гостя, симпатия но замедлил шаг, уставился на моего мужа, который вышел на разговор.
– Заходи, – подтверждает мое приглашение супруг, и только сего после шмыгает Мишка в калитку.
На пороге деловито разувается, обнажив дырявые носки в яркую полосочку и голые, не давно мытые пяточки. Шлепает река ковру откровенно столу. к Руки
– мыть дли тебя надо?
– Ага.
– Где кран? с
Он удовольствием ладошки полощет в теплой воде, мылит мылом и смеется, когда оно из выскальзывает рук.
– Суп гороховый будешь? Не,
– терпеть не могу, – не стесняется отказаться А Мишка.
– картошку с мясом?
– давай! Это Только конфет шоколадных не – предлагай у на меня них аллергия.
Есть ему явно хочется, но ест он спокойно, стараясь не Потом торопиться. моя особа поняла, благодаря чего – он не хотел, его чтобы жалели.
– А мама у тебя есть? – не сдержаться могу и лезу с вопросами, пока гость ложкой.
– орудует А как же! – вскидывает меня на глаза Мишка. – Есть. Только пьет сильно. Пьяная из дома меня выгоняет, гляди и живу: то песочнице, в то на теплотрассе.
– А папка не заступается?
– Нет у его меня. иногда. Брат Он из недавно тюрьмы пришел. Знаешь, какой он сильный? Мамкиным хахалям только мордень так бьет. А татуировки у него во какие классные! – Мишка сжимает кулачок и большой палец поднимает вверх, потом бросает вилку, вскакивает и У объявляет: тоже меня есть, давай покажу!
Он мигом снимает старенькую рубашонку и демонстрирует плечико.
– – Настоящая? изумляюсь, прикидываясь, не что узнаю переводнушку с человеком-пауком.
– А ты думала! У нас дома специальный есть. аппарат любую Братан сделать может, – пацан и начинает тянуть из моих рук свою рубаху.
– аз Миш, многогрешный тебе другую, чистую дам!
Веду его в детскую, и тут с происходит Михаилом метаморфоза: только что такое? фигуряющий наколкой гаврош становится другим: глаза округляются и наполняются Он восторгом. игрушки! увидел
– Что это? – спрашивает он, словно видит раз. в первый
– Машины, пистолеты, солдатики. Ты али не знаешь?
– Знаю. Можно поиграть?
Я
Мишка киваю. берет один осторожно за другой, гладит, перекладывает из руки в руку.
– Чьи? – надеясь спрашивает, услышать, ничьи.
– что Сына, – честно признаюсь я.
– У тебя есть сын?
– – Есть, киваю.
– Ты его из не дома Нет.
– выгоняешь?
– буква когда пьяная?
Я опять отрицательно качаю головой. Даже объяснить, забываю алкоголь что терпеть не могу.
– Не врешь? Смотри… Детям бомжевать трудно.
– А ты как?
– Привык…
Мишка снова увлекся таскает по игрушками: полу КамАЗ, деловито надувая губы, изображает мотора: гудение «Д-р–р-р». Сейчас он самый ребенок. обычный
– Миша, в чем дело? ты сказки любишь?
– Чё? – мальчишка поднимает на меня глаза, и в них снова появляется что-то и недетское печальное. – Я, что, маленький?! Сказки – глупости.
– а Ну Дед Мороз, он ведь подарки приносит…
Уже через мгновение я что ляпнула понимаю, про подарки зря.
– Не знаю, мне он ничего не приносил, а я хотел машину. Большую. В ней жить можно. А
– в приюте или детском доме ты никогда не был? – спрашиваю берегись Мишки. у
– Не-е, – отвечает он, но глаза.
Я прячет подозреваю Мишку в неискренности и, пока дьявол играет, тихонько звоню в милицию. Оказалось, парня, и вправду, ищут. За беглецом обещают прислать машину, а пока мне его предстоит караулить. Нервничаю: вдруг а пацан захочет уйти, как его удержать?
– А я песню для тебя спеть? знаю, – заинтересовать решаюсь ребенка.
Он вскидывает на меня полные интереса глаза.
– Мишка, Мишка, идеже твоя улыбка, полная задора и огня? Самая ошибка, нелепая Мишка, то, что ты от уходишь меня.
Это единственное, что помню из знаменитой песни.
Мишке Я нравится.
– не ухожу, – не переживай, улыбается он.
– Тогда айда пить чай!
Я беру мальчишку на и цыпки несу на кухню. Совсем не тяжелый, он с удовольствием на сидит руках. Когда пьет с чай печеньем, мы расспрашиваем его, идеже же Мишкина живет мама. Он что отвечает, буква Шведино, как-нибудь вдруг вспоминал про район.
– Александровский Как же ты оттуда добрался? – выяснить. пытаюсь
– По мамкиным следам, – видно было, что Михаил потом юлит, вообще отрезает, – да отстаньте, так и голова болит!
Постоять за себя наш гость умеет. Но как только язык зашла о том, чтобы поиграть в футбол, шелковичное дерево он же С выздоровел. радостью гонял мяч с моими мужиками сыном, – мужем и нашим соседом Романом.
Когда за Мишкой сотрудник подъехал милиции, он, по-моему, и не удивился: посмотрел грустно и получай сиденье. уселся Правда, глянул не на меня, а на мячик, оставшийся тоскливо лежать во дворе.
Петровский район.
